Что я читала сегодня в Крыйивке, часть 9.

- Наследник (Następca) (перевод с польского; автор - Чеслав Милош)
- Ткань повествования. Раскройка
- Любой из нас, - говорила, - меньше своей любови...
- Мастер чайной церемонии

===

Наследник (Następca) (перевод с польского; автор - Чеслав Милош)

Послушай, юноша, Может, услышишь. Полдень.
Сверчки поют точно так же, как для нас век назад они пели.
Проплывает облако, внизу его тень проходит
И сверкает река. Твоя нагота, и эхо
Неведомого тебе языка - здесь оно, в этом небе.
Наши слова - тебе, они нежны и невинны.
Ты - внук оккупантов. И не знаешь, как это было,
Ты не ищешь стародавней надежды и веры,
Ты проходишь мимо имён на разбитых плитах.
Но эта вода на солнце, этот запах аира,
Присущие и нам, и тебе восторг и познанье -
Объединяют нас. И ты открываешь снова
Святыни: их отсюда хотели изгнать навеки.
Возвращается, возрождается то, что нельзя увидеть,
То, что слабо, и обожающе, и стыдливо, и безымянно,
Но неустрашимо. Было тут отчаянье наше,
Но кровь твоя горяча, и глаза молодые пылают жаждой.
Наследник, теперь нам можно уже улетать далёко.
Послушай ещё это эхо. Всё тише оно. И тише.

===

Ткань повествования. Раскройка

Герой остаётся один. По сюжету.
Герою известен сюжет.
Герой над водой зажигает прожектор:
Прогулка будет отнюдь не блаженством,
Но, может, сегодня без жертв?

Герой суёт курицу в микроволновку,
Машинально благодаря.
Герой - не читер. Ему неловко.
Возможно, хватит - везенья? Сноровки?
Самый конец октября.

Герою известно, что будет вскоре,
Уже в Неблагом дворе.
В лучах кипит, волнуется море.
Быть может, хоть при этом повторе,
Хоть в этом-то октябре?

Герой одевается: куртка, шапка -
Неласковые ветра.
Баркас у пристани старой, шаткой.
Ещё раз проверить, продумать шансы.
Решится всё до утра.

Пришвартоваться неподалёку.
К городу вскоре прийти.
Июньская сказка была уроком.
Он не усвоен. Настали сроки
Осенней - произрасти.

Герой, словно тень, в ворота проходит
(Охранников нет до утра).
И флейту жалко - по этой погоде! -
Но надо начать, хоть одну из мелодий,
Споткнуться, и вновь играть.

И видеть сквозь дождь, прозрачную сетку -
И не опустить руки -
Что у детей с собой крысы в клетках,
Песчанки в банках, белки на ветках
И прочие хомяки.

А значит, хватит уже отражений,
А значит, был верен план:
Сначала короткое погруженье,
Потом подводным туннелем движенье,
Где светом взрезана мгла.

И значит, волны застынут штилем,
Незримым на берегу...
До маяка здесь четыре мили,
Но дети гладили крыс и кормили.
Вот их - грызуны сберегут.

===

- Любой из нас, - говорила, - меньше своей любови.
Любой из нас холоднее - посмотри, как она пылает.
Если она зажжётся - дорога станет яснее...

- К пропасти та дорога.

- Может и так случиться.
Но
Любовь взовьётся до неба - не полетишь иначе
Через все континенты, через все океаны -
Только бы дотянуться, только бы достучаться,
Только б увидеть, услышать, только бы прикоснуться...

- Падёшь подстреленной птицей.

- И такое бывает.
Но
Любовь течёт через тело мелодией невозможной,
Ничего пронзительней нету, и слаще - тоже не будет,
И мы плывём, словно рыбы, в прозрачном этом потоке...

- И шторм разобьёт о камни.

- И шторм разобьёт о камни.
Падёшь подстреленной птицей.
И к пропасти - та дорога.
Но как же так - без мелодий,
Но как же так - без полёта,
Но как без огня, но как же...

- Никак.
Я тебя укрою ковром из песка цветного,
Пледом из птичьего пуха, невесомой золою,
Будут алеть анемоны, а захочешь - так маки,
Будет звучать мотив твой и не погаснет пламя.
Просто тебя не будет.

===

Мастер чайной церемонии

Мастер чайной церемонии,
Президент Академии изящных искусств,
Археолог, художник и литератор
Господин Окакура
Пишет книгу о чае.

Чай – это наслаждение миром, говорит он,
Что внятно и Востоку, и Западу.
Чай облегчает усталость и радует душу.
Глоток янтарной жидкости может дать посвящённому
Соприкосновение с учениями Конфуция, Лао-цзы и Шакьямуни.
Чайная церемония – искусство передать мысль о том,
О чём говорить не смеешь.
Это радуга, сшивающая расколотое небо любовью.
Закатный свет мягко касается бамбука,
В напеве закипающего чайника слышны
Нежное журчание ручья и шелест сосен.
Давайте же выпьем чаю!

Чай, прозрачные листья-лепестки,
Облака в ясном небе,
Водяная лилия в изумрудных струях,
Космический закон в хрупкой фарфоровой чашке
Цвета слоновьей кости.
Мы стесняем себя в мелочах,
Ибо в нас таится мало великого,
Чаша наслаждения слишком легко
Переливается через край слезами
И осушается до дна жаждой бесконечного.
Но чайный мастер, подобно умелому арфисту,
Может извлечь прекрасную музыку из струн души:
Забытые воспоминания вернутся к нам,
Надежды, раздавленные страхом, засияют вновь...
Давайте же выпьем чаю!

Чайная комната – оазис
В печальной пустыне существования,
Где усталые путники пьют золотой эликсир
Из одного источника – высшего блаженства.
Взгляните вокруг:
Мы злы, ибо слишком много думаем о себе.
Мы никогда не прощаем другим, ибо знаем, что сами неправы.
Мы носимся со своей совестью – и боимся сказать правду другим.
Мы ищем убежища в гордости – и боимся сказать правду себе.
Образование поощряет невежество.
Религия – чтение морали, освященное цветами и музыкой:
Отнимите у церкви ее украшения - что останется?
Но когда трое попробовали уксус,
Прозаик Конфуций сказал про кислоту,
Будда заметил лишь горечь,
А Лао-цзы, игравший с пустотой, улыбнулся: «Сладко!».
Будем поэтами –
Давайте же выпьем чаю!

Господин Окакура завершил свою книгу
Рассказом о Рикью, великом мастере чая,
Принесшем столь много прекрасного в жизнь людей
И оклеветанном в глазах правителя.
Перед смертью Рикью провёл чайную церемонию для друзей,
Разбил свою чашку, дабы не осквернить никого несчастием,
Долго смотрел на порозовевшее лезвие меча,
Посвятив ему, ведшему в вечность, последнее хокку,
И с улыбкой ушёл в неведомое.

Культ чая, говорит господин Окакура
(И лицо его бесстрастно, а в глазах боль),
Посвящение себя Королеве Камелий,
А не бесстыдному Вакху или кровавому Марсу – так вы понимаете? -
Само по себе есть культ Несовершенного,
Слабая попытка создать хоть что-то возможное
В невозможных условиях, называемых жизнью.
Сколь много крови не пролилось бы,
Если бы враждующих успокоила терпкая, тёплая яшмовая пена!
Давайте же выпьем чаю!

Господин Окакура,
Археолог, художник и литератор,
Президент Академии изящных искусств,
Своей книгой о чайной церемонии -
Ведь такой красоте и гармонии нельзя не отозваться! -
Старался предотвратить мировые войны.

Он не смог изменить
Образа Японии в глазах европейцев,
Равно и не успокоил пыла соотечественников.

Как и в прошлом,
До спасительного оазиса добралось слишком мало путников.

Убитые – убиты.
Разрушенное – разрушено.
Сожжённое – сожжено.
Из каких лакированных чашек пили в Нагасаки?

Книга была переведена позднее.

Давайте же выпьем чаю!
О, давайте же выпьем чаю!