In this world, so poorly cut and sewn with white thread,
In the icy, needled, lonely wastes, where impossible to find a spark,
We reckon at least not to vanish entire (as once planned the trilobite),
But imagine how funny if our calculations were terribly misread,
If Betelgeuse strikes Earth with all the brute force from the cosmic dark,
And yet, I would not be able, of course, to stop loving you one bite.

And the eyes of all observers will dim: of men, and of beetles, and squirrels alike,
And burnt by the supernova laser, the heavens become a fleece, shining bright,
And our planet shall join the majority, the voiceless many.
Yet within the sockets of skulls that stare into death’s abyssal strike,
There will gleam the dried, silver grains of sand that the tears have left behind in their fading light.
And I won’t save you — not even with the love I live by, nor any.

---
Thanks to Leah Borovoi for improving the text.
---

Russian text:

В этом мире, неладно скроенном и на белую нитку сшитом,
В ледяном, игольчатом, одиноком, где ещё попробуй согрейся,
Мы рассчитываем хотя бы не вымереть (так прикидывал и трилобит).
Но представь, как будет смешно, если есть в расчётах ошибка:
Например, по Земле со всей космической дури долбанёт Бетельгейзе,
Ну а я тебя не смогу, конечно же, разлюбить.

И погаснут глаза наблюдателей всех: и людей, и жуков, и белок,
И сверхновым лазером сожжено, небо станет сияющею овчинкой,
И планета наша примкнёт к большинству - безмолвному большинству.
Но в глазницах черепа, устремлённых в смертоносную бездну,
Будут поблёскивать запёкшиеся серебряные песчинки.
И не уберечь тебя даже той любовью, которой теперь живу...