Добралась сегодня я до Żydowskie Muzeum Galicja, что на Казимеже. Собственно, Кася мне его порекомендовала ещё в прошлый приезд в Краков, но тогда как-то не успелось. А сегодня как раз выкраивалось несколько часов.

ДЛЯ ТЕХ, КТО СОБИРАЕТСЯ ПРОДОЛЖИТЬ ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: ТЕКСТ СОДЕРЖИТ ТРИГГЕРЫ! ПОЖАЛУЙСТА, УЧТИТЕ ЭТО.

Знаете, это - невзирая на не особо большие размеры музея - очень круто. Если бы меня попросили двумя словами охарактеризовать музей, то они были бы такими:

1. деликатный;
2. безжалостный.
   И противоречия тут нет.

Люди, которые организовали всё это:
- обладают прекрасным чувством такта и безупречным вкусом;
- не идут шаблонными путями;
- рассчитывают на взаимодействие "умный с умным" (о, как этого не хватает в других местах);
- и (тут я вступаю на скользкую почву, но) - абсолютно честны. Не виляют. Не выгораживают. Не замалчивают. Негласные табу? Гм. Я не видела лиц тех, кто делал этот музей. Но я почему-то абсолютно уверена в том, что я представляю себе их выражение их глаз, - в ответ на. Цвет глаз не представляю, разрез там, женские-мужские - ерунда всё это. А вот выражение - представляю стопроцентно. Вижу практически.

А теперь подробнее.

Говоря о евреях в Польше, проще всего сделать так, как делают обычно:
- ограничиться только диапазоном 1939-1945;
- поставить максимально страшные фото - с трупами;
- ну и ещё несколько типовых концлагерных;
- и - самое главное! - писать, как пишут почти везде: "Немцы \ немецкие захватчики расстреляли \ убили". Немцы, немцы, немцы. Ну, как-то так вот сложилось, традиция. Поляков в этой истории, считай, нету. Кроме как тех, кто евреев спасал (да, таких было немало, очень немало. Но).

Так вот. Ничего из этого, кроме пары типовых концлагерных фотографий, да и те: ну, нары, ну, колючая проволока. Остальное - вообще не так, поперёк любого течения.

Для начала, на входе - "Bring Them Home Now". Ну, это понятно. Это, кстати, не единственное место на Казимеже, где. Но настраивает на... необорванность, что ли. Правильно делает.

Дальше - рассказывается о том, что проблемы начались не с приходом немцев. Задолго до - раз за разом - делали страшное. Убивая просто потому, что - евреи. Другие. Потому что, убивая, не ожидали сопротивления. Конкретно то фото, которое, в свою очередь сфотографировала я, - про антиеврейское выступление 1637 года. Но - вообще вот не единственный пример.

(Тут мне вспомнилась цитата из книги Михаила Чайковского о совершенно чудовищных - в том числе обыденностью своей - раскладах XIX века, но сюда её не положу: там перебор с триггерами даже для меня. Желающие могут погуглить "Записки Михаила Чайковского" сами, если мрака вдруг не хватает, - с этим источником точно хватит)

И при этом - тоже правда, и там правда, и тут правда! - изрядную часть времени вместе жили мирно. Кладбища, где могилы с крестами и могилы с еврейскими буквами на плитах, - вот они, еле заметная ограда между...

Холокост \ Zagłada. И вот тут - грустный и удивительно филигранный, тонкий рассказ в фотографиях. Не крик плакатных красок - акварель, максимум пастель. Разрушение, печаль, то, что было, - и что уже не исправить. О самом страшном - максимально бережно. И потому - максимально сильно.

Разрушенные и покинутые синагоги (включая совершенно идиллическую картину над водной гладью или милейшую древнюю деревянную синагогу, даже не особо пострадавшую снаружи), и пострадавшая живопись там.

Разрушенные еврейские кладбища и могилы - включая мемориальную стену из обломков.

Выбитые стекла в окне-могендовиде.

И даже о концлагерях - Плашув (это здесь, в Кракове), Белжец (тоже не так-то уж далеко, ближе к украинской границе) - тихо и бережно.

И когда говорят о месте убийства около 7 тысяч евреев (где порядка 800 - дети), то на фотографии - зелёный лес. И белая ограда. И больше ничего.

И о другом.
О военном раввине, погибшем в Катынском расстреле.

О поляках-коллаборантах, участвовавших в уничтожении евреев. Разрушенный дом.

О поляках, спасавших евреев, рискуя жизнью. И не всегда это получалось. Здесь под одним надгробием - шесть евреев и один поляк, пытавшийся их спасти. Сара Хена с детьми Рухлой, Фейгой, Ройзой и Моэм, а также с внучкой Эстерой пришли к друзьям: семье Янтоней, Яну и Брониславе, жившим с четырьмя детьми там же, в Бжостке. Янтони сначала несколько месяцев прятали их в доме; потом, когда пошли слухи, сделали в лесу укрытие, и носили туда еду. Но: донос, облава и расстрел всех укрывавшихся, включая Яна Янтоня.

О вооружённом сопротивлении евреев.

О погромах и убийствах после Второй мировой войны - что уже никак не списать на немцев. Август 1945-го. Осень 1946-го.
Тут не любят об этом говорить - вот то самое негласное табу. Кажется, Żydowskie Muzeum Galicja - это первое место из увиденного мною здесь, где в такие факты тыкают носом: смотрите и не смейте отворачиваться.

А ещё - фотографии современной жизни. Радостного яркого Казимежа - он правда такой. Где могендовидов и надписей на иврите полно, но ни свастик, ни фри-палестайн (в этот приезд пока вообще ни одной не увидела, в прошлый, за три месяца - пару штук всего). Где еврейские фестивали-конференции-концерты-да-всё-что-хочешь.
Почему-то я это уже не фотографировала. Потому, наверное, что - ну жизнь, вот та жизнь, которую я и так вижу, идя по Казимежу. И потому, что предыдущее как-то переполнило.

А сфотографировала потом, уже выйдя и продышавшись, такой мурал неподалёку.