Что я читала сегодня на Кошарне у Eli Bar-Yahalom:

Из цикла “Рассказы палеонтологов”: Плезиозавр
Из цикла “Рассказы палеонтологов”: Морская лилия
История - всегда навигация по океанам крови...
Из цикла “Рассказы археологов”: Труба
Из цикла “Рассказы археологов”: Бисерное платье
Из цикла “Рассказы археологов”: Призрачные всадники
Из цикла “Рассказы археологов”: Везувий
Из цикла “Рассказы археологов”: Сова

--
Из цикла “Рассказы палеонтологов”: Плезиозавр

Говорят, что были кошерными плезиозавры.
Правоверный еврей мог бы съесть это мясо на завтрак -
Потому что кожа у них, как выяснилось, с чешуёю.
В общем, ежели кто соблюдающий окажется в мезозое -
То учтите. Длиннющая шея - вот их примета,
А всего размером они... скажу вам, двузначно метров.
Чем питались? Ну вот акулами. Порою птиц на лету ловили.
Вы плезиозавра узнаете сразу, достаточно лишь увидеть.
Как поймать их, правда, мы тоже знаем весьма примерно.
Но всё это неважно, потому что мясо бело и кошерно,
Так что можно с ножом и вилкой в триасовые тёплые воды...
До чего ж мы - дети. И всегда на вкус познаём природу.

--
Из цикла “Рассказы палеонтологов”: Морская лилия

На дне, в потоках воды изгибалась морская лилия; легче сказать - лилея...

Наверху была движуха: на материки постепенно раскалывалась Пангея,
Начинался триас - мезозойский первый период, те ещё увеселенья:
Массовое извержение вулканов, океаническое подкисленье,
Локальное вымирание, потом появление динозавров...

Морская лилия не умела предполагать, что там случится завтра,
Она в текучем аквамарине шевелила изящнейшими руками,
Порою другие лилеи к ней поворачивались стебельками,
Рядом плавали конодонты, по дну ползли аммониты...

Менее всего лилея могла предполагать, что станет она знаменитой
Через двести пятьдесят миллионов лет, в Нанкинском университете.
Всё настолько сменилось, что можно сказать: "На другой планете".

А она была такой изысканной - каждой ресничкой и сочлененьем,
Что у любого, кто мог бы подумать, не возникло бы и тени сомненья:
Да, конечно же, время её изотрёт в труху, не оставив комочка, праха...

Но причуды вероятностей малых - предугадаешь разве?
И становится тончайшее, хрупчайшее, неуловимое - камнем,
Чтобы сопротивляться времени, чтобы в него - не кануть.

                    *   *   *

История - всегда навигация по океанам крови:
У корабля нет гавани, у моряков нет родного крова,
Но кто сумеет - пройдёт меж рифами, от шквала укроет
Покачивающийся и ненадёжный мир,
Поморщившись, содранные ладони промоет ромом,
И перед ним горизонт распахивается, огромный,
И перед ним накатываются волны, медлительны и багровы...
...А кто под ними - были, были, были людьми.

Из цикла “Рассказы археологов”: Труба

Если подуешь в трубу из гробницы Тутанхамона, говорят, начнётся война.
Три тысячи триста лет трубе из полированного серебра.
Что значит "начнётся"? За всю эту прорву времени когда кончалась она?
Порой лишь приостанавливалась. Сияющий Амон-Ра
Стоит, окружённый цветами, смотрит из глубины веков.
Что он будет делать: освещать нам путь и дарить тепло?
Выжигать посевы и убивать жарою? Одно в другое перетекает легко.
Нарастает рокот трубы. Ни из чего не следует, что именно нам повезло.

Из цикла “Рассказы археологов”: Бисерное платье

Она была красавицей в духе своей эпохи:
С тонкой талией, ногами длинными и невысокой грудью.
Ей шёл бирюзовый цвет - ажурной бисерной сетки,
Что аккуратно нашита на льняную основу:
Довольно тяжёлое платье, особенно жарким летом,
И массивное ожерелье на плечах и на шее -
Но как оно переливалось золотым и небесным,
Стоило в зал ей войти да ещё улыбнуться!

Причёска была под стать: крупные локоны, может,
Спадающие на спину волною непокорённой,
А может, мелкие косы и в них вплетённые ленты -
Алые, зелёные или же голубые,
А может, венком из цветов она себя украшала,
И оттенял её кожу смуглую белоснежный лотос.

Умерла она совсем молодой - это мы точно знаем.
По её могиле рассыпался подвыцветший бисер.
Алебастровая подставка - не испортить причёску! -
На три части распалась - но полукруглый тот подголовник
Всё ещё пытается поддерживать почти неповреждённый череп:
Словно спит хозяйка, но когда ото сна воспрянет,
Снова будет блистать, прекрасная, в прохладных залах дворцовых.

Мы умеем отреставрировать, реконструировать, довольно точно представить.
Мы практически видим ту красавицу из Египта
В самом древнем из найденных бисерных платьев:
Времена Четвёртой династии, может быть, правленья Хеопса,
Захоронена была в Восточном некрополе Гизы,
Инвентарный номер гробницы, обнаружил её такой-то,
Вот массивы данных, из которых нам очевидно
То и это, единицы-нули, отсканировать-обработать.
Мы воссоздаём гармонию алгеброй, анализом радиоуглеродным,
Экспертизами бесчисленными, моделированием на экранах.

Мы не можем представить - останется ли через тысячелетья
Что-нибудь от нас, а особенно - от некрасивых...

Из цикла “Рассказы археологов”: Призрачные всадники

Геродот писал: "Так скифы своих царей погребают:
Через год после смерти - тогда уже над телом курган насыпан -
Пятьдесят самых верных слуг на царской могиле душат,
Пятьдесят самых красивых коней убивают там же,
Извлекают из трупов внутренности, наполняют их отрубями,
На ободьях и стойках укрепляют конские трупы,
А на воткнутых до шеи колах - тела человечьи.
Так, поставив вокруг могилы всадников, скифы уходят".

Долгое время считалось - Отец Истории приукрасил:
То ли чтобы было поинтересней, поживей, так сказать, читалось,
То ль наврали ему информанты (лжёт, мол, как очевидец),
Но в любом случае - ну что это за безвкусный хоррор?

Полагали так, пока раскапывать Чертомлык не стали,
Ибо там полно и костей, и остатков кольев,
И вокруг могилы... ну, короче, очень похоже.
Но не очень-то верить хотелось. Ну мало ли? Ну разок совпало...

А потом копать продолжили, притом намного восточней
Раскопали курган Туннуг-1, самый ранний памятник скифского типа,
И опять знакомый круг, и колья идут позвоночникам параллельно,
И ободья, и стойки остались. Даже уздечки не сгнили.

Правду древний грек написал. Из источников брал надёжных.
Говорили ему, похоже, те, кто и вправду видел:
Вот коней-красавцев и слуг, что верными были,
Убивают, чтоб государю были пышной призрачной свитой,
Чтобы он, глотая вино сухое из золотых сосудов,
Наслаждался властью своею, пускай уже и посмертно,
Чтоб никто вовеки в его царской воле не мог усомниться,
А коней нарожают кобылы, людей и вовсе не жалко.

Геродот писал: "Так скифы своих царей погребают".
Хорошо, что мы не скифы, что варварские эти обряды
Остаются в истории лишь, и помыслить сейчас такого не можно...

Оседает пыль сухого вина на мобильники и планшеты.
И не видно коней-красавцев на минных полях изрытых.
И знакомый запах, тысячелетья знакомый запах...

Из цикла “Рассказы археологов”: Везувий

Чтоб описать происходящее, надобно быть Брюлловым.
Пока не хватает слов. Тяжело даже с первым словом.
Потом будет много грязи. Метров примерно девять.
Хлеба превратятся в уголь. Тут ничего не поделать.
Станут тела пустотами - лошадиные, человечьи.
Часть мозаик останется, впереди у них вечность.
Кое-где сохранится краска - винноцветных тонов и алых.

А поверх - расти виноградникам и плескаться счастью в бокалах.

Из цикла “Рассказы археологов”: Сова

Кто-то тридцать тысяч лет назад нарисовал сову
Посреди пещеры Шовэ, и сова нам явлена наяву,
И сова топорщит смешные ушки, поджимает крыла,
И сова - мы точно знаем - была, вот теперь - была,
И художник был (была? А может, были они -
Наносили штрихи по очереди, скажем, в дождливые дни,
Когда из пещеры незачем вылезать: сухо там и тепло?).
Так ли, этак - но должное отдадим, ведь нам повезло,
Ведь сквозь глубину веков, глаза прищурив, глядит сова,
И плывёт над известняковой пещерой нежная синева.